Виды кожаной обуви ХII–ХVIII вв. на территории Москвы и Подмосковья

Д. О. Осипов

     Полный набор обувных деталей встречается довольно редко. Плохая сохранность льняных нитей, приводит к разрушению целостности конструкций и утрате части деталей. В этом случае лучше сохраняется простая одночастная обувь. Статистика видового соотношения приводится по материалам Зарядья (табл. 1).

     Поршни. В письменных источниках слово «поршень» впервые встречается в Никоновской летописи за 1074 год: «Егда же приспеаше зима и мрази лютый, стояше въ поръшьныхъ въ протоптанных» (ПСРЛ, 1897. С. 106). Этимология этого слова неопределенна. И. С. Вахрос производит его от прилагательного «прабосъ» и глагола «прабосити» в значении «износить обувь до ветхости» (Вахрос, 1959. С. 153, 154).

     Илл. 1. Кожа, из которой был «согнут» поршень со следами износа и ремонта.

Л. В. Курбатов полагает, что для обозначения конкретных моделей обуви такие термины как «поршни», «черевъя» и «прабошни» не сильно расходятся (Курбатов 2004. С. 49). Простота изготовления и удобство носки делали эту обувь широко распространенной у многих народов. Так, в Польше они носят название «chodaki», у латышей – «kurpe» (Вахрос, 1959. С. 215), в Дагестане – «дирихи» (Булатова и др., 2001. C. 91).

                                                                                   Илл. 2. Крепление поршня на ноге.

     В археологической литературе выделены несколько типов этой обуви. Самый распространенный тип именуется «простые поршни» (Изюмова, 1959. С. 205). В Москве и других древнерусских городах такая обувь встречается повсеместно. Она изготавливалась, «гнулась» из одного куска сыромятной или дубленой кожи толщиной 2–4 мм. Чаще всего заготовка имеет трапециевидную или прямоугольную форму, по бокам которой проделан ряд прорезей для крепления ременной оборы (илл. 1). Носок заготовки складывался углом и скреплялся тачным, выворотным или переметочным швом. К ноге поршни крепились длинными кожаными поворозами (шнурами), перекрещивающимися по нескольку раз поверх онучей (илл. 2).

     Илл. 3. Поршни из раскопок на улице Арбат.

     В московских археологических коллекциях древнейшие поршни зафиксированы на ул. Ильинка, в слое первой половины XIII в. (Векслер, Осипов, 2004. С. 333). При раскопках в Зарядье, в слоях ХIV–ХVII вв. выявлено восемь целых поршней размером 19–29 см, В небольших количествах они сохраняются вплоть до конца XVIII в., что зафиксировано в коллекциях Манежа (Векслер, 2005. С. 11).

                                                                                   Илл. 4, 5. Ажурные поршни.

Судя по размерам, поршни носили дети, женщины и мужчины, хотя в Москве чаще встречаются поршни небольшого размера (до 24 см), что позволяет говорить об их принадлежности к подростковой обуви. Самый крупный поршень, длина стопы которого составляет 34 см (!), был найден при раскопках на ул. Арбат. Судя по размеру обуви, который имеет устойчивую корреляцию с ростом человека, эта обувь принадлежала человеку, рост которого был не ниже двух метров (Осипов, 2003. С. 18). При раскопках на Арбате зафиксирован еще один поршень со следами орнамента. По верху головки нанесено три линии штампованного орнамента в виде розетки (илл. 3).
     Кроме простых поршней бытовали т. н. «ажурные поршни», хорошо известные по раскопкам в Новгороде (Изюмова, 1959. С. 210–214), Твери (Курбатов, 1990), Смоленске (Полонская, 1991. С. 107) (илл. 4, 5). В Москве, как и в других городах, этот тип обуви встречается гораздо реже простых поршней, поскольку ажурные поршни, выполнявшие функцию парадной обуви, изготовлялись в меньшем количестве. Кроме того, ажурные поршни хуже сохраняются из-за обилия прорезей, делавших их менее износоустойчивыми. В отличие от простых поршней, ажурные поршни бытовали недолго. К концу XIII в. они выходят из употребления (Полонская, 1991. С. 107).

     Кожаные лапти. Лапти, сплетенные из кожаных ремешков, неоднократно встречались при раскопках в Москве (илл. 6). Они зафиксированы при охранных раскопках у Кутафьей башни Кремля (Рабинович, 1957) в Зарядье (Рабинович, 1955. С. 80), в здании ЦВЗ «Манеж» (Векслер, 2005). Установить точное время появления таких моделей затруднительно. Судя по упоминаниям о находках кожаных лаптей при раскопках Подмосковных курганов (Арциховский, 1930. С. 102), можно предполагать их существование на самом раннем этапе исследуемого периода.

     Илл. 6. Кожаный лапоть.

     В отличие от лыковых или берестяных лаптей, которые снашивались в течение пяти-семи дней (Вахрос, 1959. С. 32), кожаные лапти были более износоустойчивы. Попытки продлить срок носки лаптей из растительных волокон приводят к появлению комбинированной обуви. При раскопках в Зарядье отмочены лапти, где кожаные ремешки комбинируются с лыком (Рабинович, 1955).
     Судя по малочисленности такой обуви, она слабо распространена в городах. Кожаные лапти, занимавшие промежуточное положение между обычными лаптями и поршнями, одновременно уступали и тем и друг им. Если лапти из растительного материала были легче, удобнее в носке и дешевле кожаной обуви, то поршни выглядели более привлекательно и лучше держали влагу.

     Туфли. В современном обувном производстве туфлями называют обувь с разрезным верхом, закрывающим стопу не выше лодыжки и крепившуюся к ноге при помощи ремешков (Зыбин, 1978. С. 12). В Россию это слово попадает в петровское время вместе с множеством других терминов, заимствованных из западноевропейской лексики (Вахрос, 1959. С. 9).

     Илл. 7. Туфли кожаные XII-XIV вв. 1, 2. Туфли из раскопок Н. С. Шеляпиной в Московском Кремле. 3. Туфля из раскопок Т. Д. Пановой в Московском Кремле.

     В археологической литературе туфли принято различать по конструкции (форме раскроя и характеру сшивания). В Москве, как и в других городах, в слоях XII–XIV вв. чаще всего встречаются туфли с одночастным, асимметрично раскроенным верхом, как бы обернутым вокруг стопы и сшитым на ее внутренней части (илл. 7: 1–3). По месту расположения шва можно определить принадлежность обуви к правой или левой ноге, что подтверждается характерной стертостью подошвы. Задняя часть туфель (условно «берцы») отогнута наружу. Подошва туфель пришивалась отдельно при помощи выворотного или тачного шва. Она кроилась в один слой из кожи толщиной 1–2 мм и имела форму вытянутого овала, со слабым сужением в перейме. С верхом подошва скреплялась при помощи выворотного или тачного шва. Для крепления туфель к ноге служила ременная обора (кожаный ремешок), продетая в серию прорезов, прикрытых отложными «берцами». В качестве декора использовалась расшивка, продержка или комбинация этих приемов.


                     Илл. 8. Туфля из раскопок Г. П. Латышевой курганной группы «Матвеевское».

     Две туфли такой конструкции были найдены при раскопках во дворе Оружейной палаты (Шеляпина, 1971. С. 124) и в центральном дворе здания бывшего Сената (Панова, 1994. С. 4) (илл. 7: 1, 2). Еще одна туфля обнаружена при раскопках Ивановской площади (Панова, 2001). Авторы отчета относят их к ХIII–ХIV вв. Конструктивно близкие модели были зафиксированы при раскопках Никольской ул. в слое второго горизонта (пер. пол. XIII в.). По причине сухости грунта туфли из этой коллекции сохранились плохо и в дальнейшем были утрачены (Векслер, Осипов, 2004. С. 334). Цельнокроеный верх туфля зафиксирован при раскопках в Зарядье (МИГМ. Отдел археологии. Инв. № 7511).


     Илл. 9. Туфли из раскопок Г. П. Латышевой курганной группы «Матвеевское». Форма кроя.

     До наших дней хорошо сохранилась туфля из раскопок курганной группы Матвеевское II (Латышева, 1954. С. 48). Раскрой этой модели, восстановленный специалистами Московского технологического института легкой промышленности, включал цельнокроеный верх и тонкую, однослойную подошву (илл. 8, 9). Следы декорировки отсутствуют. Высокие «берцы», видимые на иллюстрации, изначально были отогнуты, поэтому реальная высота этой модели существенно ниже.


                              Илл. 10. Детская туфля, изготовленная из пальца кожаной рукавицы.

     К самым маленьким туфлям, найденным при раскопках в Москве, принадлежит детская пинетка*. Необычный крой этой модели можно объяснить вторичным использованием предмета. Внимательно рассмотрев крой туфельки, можно определить, что она изготовлена из пальца кожаной рукавицы-голицы, к которой грубо подкроена полоска кожи, выполнявшая роль мягкого задника (илл. 10).

    Илл. 11. Верх кожаной туфли. Новгород.

     Раскрой верха туфель и способы их сшивания, несмотря на разницу размеров, отличает высокая стандартизация. Конструктивно близкие модели встречаются в культурных напластованиях Новгорода (илл. 11) (Колчин и др., 1981. С. 108-109), Пскова (Оятева, 1962. С. 80-83), Торжка (Кузовкина, 1993. С. 154, 156. Рис. 4), Смоленска (Полонская, 1991. С. 108) и других древнерусских городов.

                                                                        Илл. 12. «Скрешни» из раскопок на ул. Арбат.

     В XV– XVII вв. туфли практически выходят из употребления. При раскопках в Москве, в слое этого времени туфли (или их фрагменты) практически не встречаются. Единственный экземпляр низкой обуви (не считая поршней) был обнаружен на ул. Арбат в слое первой половины XVII в. (Векслер, 1996). Эта модель изготовлена из старого сапога с обрезанным голенищем. Верхний обрез головки и задника закрыт кожаной штаферкой (илл. 12). Проношенная до дыр подошва укреплена подметкой, пришитой сквозным швом и подбитой гвоздями. Такой экземпляр, полученный в результате грубого ремонта, можно отнести к типу рабочих бот, известных по раскопкам в Твери и других городах (Курбатов, 2004). В русском языке такая обувь именовалась «скрешнями» (Даль, 1882. С. 208).

    Илл. 13. Кожаная туфля из раскопок на Манежной площади.

     В конце XVII – начале XVIII вв. туфли снова входят в моду, начиная вытеснять высокую обувь. В это время широко распространены туфли с симметричным двухсоставным верхом, найденные на Манежной площади в заполнении колодца, засыпанного, согласно материалам отчета, в конце XVII в. (Векслер, Осипов, 1999 а. С. 214). (илл. 13).

             Илл. 14. Туфли из раскопок в ЦВЗ «Манеж».

Они известны по раскопкам в Зарядье (МИГМ. Отдел археологии. О. Ф. № 5716) и в здании Центрального выставочного зала «Манеж» в слое начала XVIII в. (илл. 14: 1–4). Их фасон различается формой верха и способом крепления (ременной и на шнурках).

   Илл. 15. Туфли из Ивангорода.

Подошва туфель жесткая, однослойная, скрепленная с верхом при помощи потайного шва. Каблук низкий, наборный. Судя по размеру, такие туфли носили как женщины, так и мужчины. Их аналогии известны и в других городах, в частности, в Иван-городе (илл. 15). где они зафиксированы в слое конца XVI – пер. пол. XVII вв. (Курбатов 1995. С. 203. рис. 10).
     Во второй четверти XVIII в. в моду входят туфли рантовой конструкции без задника, т. н. «мули» (от англ. mucls – туфли без задника). Они изготавливались из различных материалов. Одиннадцать пар кожаных туфель было зафиксировано при раскопках некрополя Моисеевского монастыря (Векслер, Осипов, 1999. С. 217–220).

  Илл. 16, 17. Туфли женские из раскопок Моисеевского монастыря.

Две реконструированные нами полупары имели головку с кожаным верхом, стельку с подушкой из конского волоса и деревянный обтяжной каблук скошенной формы высотой 2,5–3 cм. Носы туфель округлые или тупые.

             Илл. 18. Туфли из раскопок в ЦВЗ «Манеж». 1. Головка. 2. Внутренняя стелька. 3. Подошва. 4. Реконструкция.

Для усиления жесткости туфли снабжались внутренней стелькой и супинатором (илл. 16, 17). Неполные наборы деталей тех же туфель были найдены при раскопках в здании ЦВЗ «Манеж» в количестве десяти пар (Векслер, 2005) (илл. 18).
     При раскопках Молочного переулка в слое середины XVIII в. была обнаружена туфля жесткой конструкции с разрезным верхом и отдельно выкроенными цельнокроеными «берцами» (Векслер, 2001). Она имела сложную наборную подошву и низкий прямой каблук.

                                                                                                                 Илл. 19. Туфля из раскопок в молочном переулке.


  Илл. 20. Туфля из раскопок ЦВЗ «Манеж».

Кроме основных деталей в ее наборе использовались дополнительные: поднаряд, стелька штаферка и прокладка задника. В качестве крепления использовались шнурки (илл. 19). Туфли жесткой конструкции с двудетальным верхом и шнуровым креплением были зафиксированы при раскопках ЦВЗ «Манеж» в слое второй половины XVIII в. (илл. 20). В отличие от описанных выше моделей головка этих туфель соединяется не с задником, а с низкими берцами.


                                                                                       Илл. 21. Туфли из раскопок на ул. Рождественка.

     Туфля с двухсоставным верхом продольного кроя зафиксирована при раскопках на ул. Рождественка. Головка с хорошо выделенным язычком соединена с накладкой, где имеется соответствующий вырез, нивелирующий верхний обрез головки (илл. 21). Задник туфли жесткий, с берестяным вкладышем. Подошва однослойная, скреплявшаяся с верхом сквозным швом.

  Илл. 22. Туфли из раскопок ЦВЗ «Манеж».

     Туфли жесткой конструкции с двухсоставным верхом продольного кроя были найдены при раскопках ЦБЗ «Манеж». Верх туфли состоит из головки и задника скрепленных встык. Для лучшей влагоизоляции шов внутренней накладкой задника смещен (илл. 22). Однослойная подошва скреплена с верхом при помощи ранта.

     Башмак. В современном обувном производстве под этим термином подразумевается конструкция, закрывающая всю стопу и голень выше мыщелка (лодыжки) и имеющая спереди разрез для облегчения одевания (Зыбин, 1977. С. 12). В письменных источниках слово «башмак» впервые встречается в конце XV в. По мнению филологов, название этой обуви, как и многие сапожные термины, было заимствовано из тюркских языков (Вахрос, 1959. С. 51).

  Илл. 23. Башмак из раскопок в Молочном переулке. Схема сборки. 1. Подносок. 2. Подкладка задника. 3. Головка. 4. Берцы. 5. Задник. 6. Стелька. 7. Подошва. 8. Подметка. 9. Каблучная набойка.

     Что подразумевалось под этим термином в XV–XVII вв. неизвестно. В «Описи царскому платью...» сохранились сведения о башмаках царя Михаила Федоровича «... шитых золотом волоченным, скобы серебряны...". Судя по археологическому материалу, для средневековья обувь с высокими берцами не характерна. Из низких форм к имеющихся у нас коллекциях в слое этого времени встречаются лишь туфли и поршни.
     Башмаки с высокими, отдельно выкроенными берцами Петр I вводит на флоте. К этой обуви царь предписал носить чулки и штиблеты (гетры). Среди городской обуви башмаки начинают распространяться с середины XVIII столетия.
     В слоях ХVIII в. при раскопках на ул. Рождественка и ЦВЗ «Манеж» были найдены фрагменты атрибутированные как берцы башмаков. Полный набор башмака удалось выявить при раскопках Молочного переулка (Векслер, 2001). Верх этой модели состоит из головки, задника и цельнокроеных берцев. Низ собран из жесткой однослойной подошвы и невысокого каблука. Обширный набор дополнительных деталей включал поднаряд, подносок, стельку, прокладку задника и подметку, крепившуюся при помощи деревянных шпеньков. Креплением башмака служили шнурки, пропущенные в два ряда отверстий, расположенных вдоль разреза верха (илл. 23). Интересно отметить, что такая деталь, как язычок, у этой модели отсутствует. По-видимому, он появляется позднее. Судя по конструкции башмака и размеру его подошвы, составляющей 25 см, нельзя однозначно определить его к мужской или женской обуви, поскольку в XVIII в. башмаки, как известно, носили представители обоих полов (Рабинович, 1988. С. 176). Слой, в котором был зафиксирован башмак, датируется автором отчета серединой XVIII столетия (Векслер, 2001).

     Сапоги. Сапогами называется обувь с голенищем, наглухо закрывающим стопу и голень, не имеющая переднего или бокового разреза (Зыбин, 1978. С. 12–13).

    Илл. 24. Сапог из раскопок в Зарядье.

Слово «сапог» впервые встречается и Повести временных лет за 6493 г. (985 г.) (Шахматов, 1902). В домонгольское время сапоги встречаются довольно редко. Эту обувь могли носить только богатые горожане и знать. Сапоги этого времени принадлежали к типу т. н. «мягкой конструкции». Разнообразие их фасонов ограничивалось заостренной или овальной формой носка.

                                                                                      Илл. 25. Сапог из раскопок в Новгороде.

Целые формы сапог были зафиксированы при раскопках в Зарядье (Рабинович, 1964. рис. 124, 3). Они имели двухсоставное голенище, отдельно выкроенную головку, мягкий задник и однослойную или составную подошву (илл. 24). Сапоги XII–XIII вв. аналогичны моделям, известным по раскопкам в других древнерусских городах: Твери, Новгороде и т. д. (илл. 25).

    Илл. 26. Сапог из раскопок в Зарядье.

     На рубеже XIII–XIV вв. в Москве и округе распространяются сапоги с заостренным носком и кососрезанным голенищем, заимствованные у татар. Изображения таких моделей сохранились на китайских и персидских миниатюрах, отличающихся подробнейшей прорисовкой деталей одежды (Шахнаме, 1985).
     Среди городского населения быстро распространяется высокая обувь. Очевидно в это время, когда сапоги становятся основным товаром, за мастерами по изготовлению обуви и закрепляется имя «сапожник».

                       Илл. 27. Сапоги с загнутым вверх носком подошвы, орнаментированного металлическими гвоздиками. Новгород.

К примеру, мастерская, работавшая в Коломне и XIII–XIV вв., специализировалась только на изготовлении сапог (Осипов, 2005). Анализ этой коллекции позволяет также проследить конструктивную смену моделей высокой обуви. Если в слое конца XIII – первой половины XIV вв. доминировали сапоги т. н. «мягкой конструкции», которые имели наборную или однослойную подошву, головку с округлой формой носка и мягкий задник, то с начала XIV в. их постепенно вытесняют сапоги жесткой конструкции, с толстой однослойной подошвой поднарядом и жестким задником. Голенище таких сапог чаще всего косо срезано от колена к икре.

    Илл. 28. Фрагмент сапога с загнутым носком. Зарядье.

     Судя по размерам найденной нами обуви, сапоги носило все городское население, как взрослые (мужчины и женщины), так и дети. Широкое распространение этой обуви порождало множество различных фасонов. Их разнообразие зависело, прежде всего, от использования новых видов сырья.

                                                                         Илл. 29. Сапог из раскопок на ул. Ильинка.

Кроме того, внешний вид обуви зависел от ее функционального назначения (парадная, повседневная), а также ориентировался на течения моды. Так, в конце XV в., наблюдается увеличение длины сапожных носков, которое связывается с распространением западноевропейского влияния (Мерцалова, 1998. С. 204–205). Позднее, своеобразное преломление западноевропейской моды приводит к загибанию носка, вшиваемого в треугольный вырез головки (илл. 26–28).

    Илл. 30. Портрет Василия III на гравюре венецианского издания «Записок о Московии» С. Герберштейна (20-е гг. XVI в.).

Пара сапог такой конструкции была обнаружена при раскопках на ул. Ильинка, в заполнении сооружения, датированного автором отчета XVI в. (Векслер, Осипов, 2000. С. 160–165). Небольшая длина подошвы (21 см) позволяет относить их к подростковой обуви. Отличительной особенностью этих сапог является богатый декор. Их голенище орнаментировано четырьмя круглыми вырезами и украшено декоративным швом, проходящим в верхней части голенища.

                                                          Илл. 31. Детский сапог из раскопок в Старом Гостином дворе.

Задник орнаментирован бронзовыми гвоздиками, забитыми в виде ромба. Таким же образом украшен и носок загнутой вверх подошвы (илл. 29). Широкое распространение такого фасона, прослеженное по материалам археологических коллекций, отмечено и в изобразительных источниках. Сапоги с загнутыми вверх носками можно видеть на портрете Василия III, изображенного на гравюре базельского издания книги С. Герберштейна «Записки о Московии» (илл. 30).

    Илл. 32. Сапог из раскопок в Московском Кремле.

     Детский сапожок с длиной подошвы 12 см, был найден при раскопках на Старом Гостином дворе в слое XV в. (Векслер, Осипов, 2000. С. 154). Верх сапога состоял из головки и двухчастного голенища, соединенного с подошвой без отрезной задинки (илл. 31). Отсутствие каблука и поднаряда позволяет отнести сапожок к типу мягкой конструкции, характерной для обуви XII – начала XIV вв. На примере этой находки можно говорить о существовании упрощенных конструкций архаичных форм, использовавшихся для детской обуви.


                                                                    Илл. 33. Сапог из раскопок на Кадашевской набережной.

     Еще один детский сапожок был найден при раскопках Ивановской площади Московского Кремля в слое XV в. (илл. 32). Верх сапог скроен из головки и двух составного голенища. Однослойная подошва с заостренным носком подбита железными гвоздиками (ФГУИКМЗ № 57660 кп)**.

    Илл. 34. Сапоги-«осташи» из раскопок в Грохольском переулке.

     Сапоги с коротким двухчастным голенищем высотой 13 см, названные С. А. Изюмовой «полусапожками» (Изюмова, 1959. С. 205), были обнаружены при раскопках Кадашевской набережной в сооружении, датированным автором отчета XVII веком (Векслер, Осипов, 2000. С. 162). Однослойная подошва длиной 15 см облегает наборный каблук, заменяя набойку в пяточной части (илл. 33). В средневековых письменных источниках термина «полусапожки» не встречается (Рабинович, 1888. С. 176), поэтому, на наш взгляд, такие модели следует относить к разновидности сапог. Своеобразие этой модели придает кожаный «рант», обеспечивающий более надежное крепление головки и голенища.


                                                                Илл. 35. Офицер Драгунского полка в ботфортах (1700-1732) гг.

     Необычный сапог был зафиксирован при раскопках в Грохольском переулке (Векслер, 2000). Верх кожаного сапога (головка и передняя часть голенища) выкроены из одного куска кожи (илл. 34). Такая конструкция служила для меньшей водопроницаемости сапог. С этой же целью, по-видимому, отсутствующая верхняя часть голенища пришивалась внахлест, что указывает на принадлежность этих сапог к специализированной обуви. Водонепроницаемые кожаные сапоги с высокими, по верх бедра голенищами, именуемые сегодня «болотными», ранее служили принадлежностью рыбаков и назывались «осташи» или «макары» (Даль, 1882. С. 703).

    Илл. 36. Рейтарские ботфорты.

     Хотелось бы отметить высокое качество кожи этих «осташей». После ремонта, следы которого в виде двух последовательно наложенных заплат имеются на левой стороне головки, их пытались использовать в виде обычных сапог. С этой целью, очевидно, выпороли верхнюю часть голенища.
     В XVIII в. сапоги были потеснены низкими формами, но тем не менее сохранились. В это время они, как и другая обувь, изготовлялись по новой технологии на затяжной колодке с использованием ранта. Примером может служить детский сапожок, найденный при раскопках в здании ЦВЗ «Манеж» (Векслер, 2005).

                                                                                                                           Илл. 37. Форейторские сапоги.

     В начале XVIII века в российской армии распространяются ботфорты***, которые можно видеть на портретах Петра I и его сподвижников (Висковатов, 1902) (илл. 35). Наиболее выразительным образцом такой обуви являются рейтарские ботфорты, хранящиеся в Отделе ткани и костюма ГИМа (ГИМ. Отдел ткани и костюма № 6640 Ж–97). Они сшиты из жесткой, негнущейся кожи, поскольку служили в качестве доспеха, надежно защищая ноги всадника при атаке на пехоту (илл. 36). Толстая многослойная (помповая) подошва скреплена при помощи деревянных шпеньков.
     В то же время в обиход входит т. н. форейторские сапоги. Форейторами (нем. Voteiter) называли верховых, сидящих на одной из передних лошадей, запряженных цугом. Такие широкие сапоги-чехлы вообще не являются обувью в прямом смысле слова (илл. 37) Они крепились к оглоблям кареты и составляли одно целое с упряжью. В такие «сапоги» вставляли уже обутые ноги. Жесткая кожа предохраняла ноги верхового от удара оглобли при повороте и защищала от камней дорожной грязи.


*В данном случае мы приводим современное название этой модели, которое происходит от имени известного французского обувщика, чье клеймо «Pinet» стояло на детской обуви.
**Пользуясь случаем, хочу поблагодарить Т. Д. Панову, любезно предоставившую мне неопубликованные материалы исследований.
***От французского bottes fortes – высокие сапоги с широким раструбом. Служили для защиты ног кавалериста от штыкового или сабельного удара при атаке на строй пехотинцев.


Из книги: Д. О. Осипов. Обувь московской земли. ХII–ХVIII вв. М.: ИА РАН, 2006. С. 39–47.