Костюм учащегося гимназии в России в конце XIX – начале XX века

О. Хорошилова


     Воспитанник 11-й Петербургской гимназии в зимней форме (темно-синей рубахе и серой шинели), однако фуражка уже зачехлена. Нач. 1910-х гг. Фотоателье «Е. И. Герман», Санкт-Петербург.

     В гимназиях (государственных или частных) преподавали гуманитарные предметы, среди которых – древние языки, русский язык и литература, иностранные языки, история, Закон Божий, логика, география, рисование и т. д. Главной целью этих учебных заведений было подготовить воспитанников к поступлению в университеты. Обучались в них девять лет (год в приготовительном классе и 8 лет в гимназии). К началу царствования Николая II существовало 180 гимназий и 59 прогимназий (шестиклассных учебных заведений с программой, аналогичной соответствующим классам гимназий).

    Воспитанники приготовительного класса одной из петербургских гимназий. Мальчики позируют в матросках и бескозырках с георгиевскими ленточками. Начало 1910-х гг.

     Гимназист облачался в униформу, поступив в первый класс. В приготовительных же классах большинства учебных заведений костюм не был регламентирован, и потому мальчики носили все то, что их родители считали уместным. Свой выбор они обычно останавливали на милых матросках или бархатных курточках, бриджах и чулочках. Голову «приготовишки» украшала заветная бескозырка с ленточками. Если мальчонка учился хорошо, папа дарил ему георгиевскую ленточку с именем какого-нибудь геройского крейсера. Они продавались вместе с другой псевдовоенной атрибутикой в детских магазинах.
     Повседневную одежду гимназиста составляли гимнастерка или однобортная куртка, брюки, ремень с пряжкой, фуражка. В северо-западных частях России воспитанники носили черные брюки, темно-синие гимнастерки с тремя серебряными пуговичками и черным лакированным ремнем и пряжкой с выбитыми на ней буквами и цифрами, соответствовавшими номеру и местоположению гимназии. Особым шиком считалось носить «немеркнущую» пряжку, серебро которой не темнело от времени. Такие стоили дороже обычных. К примеру, воспитанники Царскосельской Императорской Николаевской гимназии покупали их в магазине Угрюмова. Каждая была обернута в легкую папиросную бумагу и продавалась вместе с черной коробочкой.

     Воспитанник Московской 1-й гимназии Юра Букин в повседневной форме. Москва 1915 г.

     В южных округах были распространены такие же блузы-гимнастерки, но серого цвета, отчего некоторые в шутку сравнивали воспитанников с арестантами.
     Летом гимназисты всех округов надевали белые блузы из коломянки, схожие с теми, какие тогда носили кадеты. Их также подпоясывали черными ремнями с пряжками.

     Воспитанник мужской гимназии при римско-католической церкви св. Екатерины. На его ременной бляхе выбита аббревиатура этого учебного заведения: «СПРКГ». Фотоателье «А. Оцуп», Санкт-Петербург 1906 г.

     В униформе гимназистов существовала определенного рода дедовщина. Воспитанники младших классов должны были носить все по уставу (за этим ревностно следили старшеклассники) – блузы аккуратно заправлены за ремень, пряжки вычищены, фуражки с прямой тульей. «Старики», как водится, форсили. Они не признавали скучных «солдатских» блуз и обожали ладно скроенные, тесные и порой весьма короткие куртки со стоячим воротником.

     Воспитанники младших классов гимназии в лесу во время сбора грибов. 1900-е гг.

Строгих правил относительно их кроя и деталей не существовало. Каждый придумывал себе куртку сам. Она могла быть черного, темно-синего или темно-серого цветов. Некоторые были снабжены нагрудными карманными клапанами, что еще больше роднило их с офицерскими кителями. Застежка куртки могла быть потайной, спрятанной под планкой, а иногда была наружной. Воротники застегивались на внутренний крючок, а порой и на две серебряные пуговицы. «В наших куртках есть что-то кирасирское. Мы знаем это», – вспоминал Николай Оцуп, бывший ученик Царскосельской Императорской Николаевской гимназии. Если карманные клапаны курток кроились фигурным трехмысковым углом, то они превращались в австрийские военные «blosen», мода на которые существовала среди русской молодежи до Первой мировой войны.

     Воспитанник 4-й Тифлисской гимназии в летней холщовой куртке, шароварах и фуражке. Фотоателье «Пушкинская фотография С. А. Мичника», Тифлис 1900-е гг.

     С куртками обыкновенно носили гимназический ремень с пряжкой, который иногда помогал воспитанникам избежать плохой отметки. Хитроумный маневр назывался «способ с кушаком».

     Гимназист старшего класса в неуставном полотнянике, имитирующем военно-морской китель. Тулья фуражки зачехлена. Фотоателье «Г. Перл», Санкт-Петербург. Начало 1910-х гг.

     Николай Оцуп вспоминал: «Это был старинный, но охотно еще применявшийся способ выиграть время, полминуты, почти минуту. При этом надо было только бодро и молодцевато, поправляя складки курточки сзади, заправляя их таким юбочным фестончиком (в две складки), гаркать начало одной фразы. Например, повторять заданный вопрос. Чарнецкий так и сделал. Он первым делом снял кушак и начал заправлять складки куртки. При этом начал говорить таким тоном, что вот, мол, начал повествование и могу говорить еще долго. Имею что сказать. Перешел он к нам откуда-то, из Келец или из Люблина, или Радзивилишек и акцент имел округлый, певучий, не вытравимый акцент "пше-проша". "Степенью одночлэна... э-э... степенью одночлэна..." при этом он полностью снял кушак, оправился и застегивал его, попадая пряжкой об "хваталку" снова. Потом, разравнивая сзади фестоны, вдруг закричал тоном выше (это полагалось для градации уверенности), решительно и безоглядно, точно бросаясь в бой: "Стэпенью одночлэна... называэца... если одночлэн... э... э..." Но Муромцев уже пошел дальше»*.
     Когда старшеклассники влюблялись и теряли разум, они отваживались и на более нахальные проделки. К примеру, бытовала традиция выводить мелом или чернилами на гимнастерках и куртках инициалы возлюбленных дам. Однако подобные выходки преподаватели осуждали и порой не допускали воспитанников в класс.

     Воспитанники Царскосельской Императорской Николаевской гимназии в зимней повседневной форме – суконных рубахах, ремнях и шароварах. В центре – преподаватель гимназии в форменном сюртуке Министерства народного просвещения с поперечными плечевыми знаками образца 1897 г. Царское село, середина 1900-х гг.

     Франты-«старики» носили с куртками невообразимо узкие заказные брюки, напоминавшие кавалерийские рейтузы, а также «тонные» фуражки – небольшие, едва налезавшие на голову, с непременно согнутыми, примятыми краями тульи. Они назывались «мягки» и, скорее всего, были заимствованы у кадет старших классов. Самуил Яковлевич Маршак вспоминал: «Моя шинель была новее, герб и пуговицы блестели ярче, но зато у брата был вид старого, заправского гимназиста.

     Справа: Воспитанник гимназии младших классов с сестрой. Отметим подбородочный ремень на фуражке, модный среди гимназистов. Фотоателье «А. Вяткина». Казань, 1895 г.

     Гимназист в парадной форме образца 1881 г. Санкт-Петербург, 1890-е гг.

Верх его фуражки был нарочно примят по бокам, как у Марка Наумовича, а у меня он пока что упрямо топорщился. Да и все гимназическое обмундирование еще выглядело на мне, как на вешалке в магазине. С первого же взгляда можно было узнать, что я новичок»**.
     В начале XX века немногие гимназисты имели традиционную, уставную парадную форму, введенную еще в достославные времена Александра II. Она включала в себя темно-синий однобортный мундир на девять посеребренных пуговиц и стоячим воротником с узким серебряным галуном, такого же цвета брюки и фуражку с белыми выпушками и серебряной арматурой на околыше. Остряки подметили доминирование синего цвета и закрепили за гимназистами прозвище «синяя говядина». Конечно, эта форма, подчеркивавшая высокий статус его носителя, стоила недешево и потому не всем была по карману. Кто-то намеренно отказался от нее, не желая выглядеть старомодным консерватором. Другие не любили мундиры за их антидемократичность и неудобство.
     Впрочем, и сами мундиры, как бы повинуясь новому либеральному времени, не во всем соответствовали уставу. «Тонняги» заказывали себе нарочито короткие мундиры, узкие в талии, с огромным стоячим воротником, высота которого превышала установленную раза в три. Такой, к примеру, носил Николай Гумилев, известный франт Царскосельской гимназии.

     Гимназист Николаи Соловьев с семьей. Судя по медалям «За усердие», отец Николая - купец. 1912 г.

     Его «фасон» часто становился темой для шуток и даже карикатур. Но как бы ловко мундир ни подражал моде, в глазах простаков-демократов и записных щеголей он был лишь старинной уставной чудинкой. А тех, кто его упорно и горделиво носил, называли «белоподкладочниками» за дорогую белую подкладку и аристократический снобизм, который она символизировала. Такие консерваторы выглядят диковинными птицами на групповых снимках гимназистов – презрительно поблескивает галун, тонкие пальцы заткнуты за борт, вздернут фарфоровый нос и глаза отвернуты прочь от презренного плебейского, всех уравнивающего объектива.
     В середине 1900-х революционные настроения проникли и в стены гимназий. Некоторые воспитанники даже пытались присоединиться к городским забастовкам, поднимая бунты против всего и всех. Однако их быстро и весьма мягко подавляли, а виновников маленьких революций наказывали келейно. Но то, что воспитанники не могли осуществить в жизни, они выражали в костюме.

     Гимназист старшего класса в мундире с щегольским высоким воротником и выпускным жетоном у верхней пуговицы. Фотоателье «Е. Семененко», Петроград. 1914 г.

     Любопытную историю приводит Валентин Анненский (Кривич): «Другой случай этого порядка произошел в стенах гимназии уже в тот период, когда средняя школа была сильно охвачена волнением (имеется в виду революция 1905 года. – О.Х.). Один из учеников явился в гимназию в красной рубашке, демонстративно выставленной внизу и над воротником форменной куртки. Теперь, конечно, м<ожет> б<ыть>, трудно поверить, но тогда, да еще в связи с обстоятельствами времени, – это был "криминал". Ученик всячески "козырял" своей рубашкой, надзиратели были бессильны, товарищи ходили за ним толпой и были в полном восторге. Отец (Иннокентий Анненский, директор Царскосельской Императорской Николаевской гимназии. – О. Х.) попросил позвать "преступника" к нему. Тот явился, и конечно окруженный товарищами.
    – Что это у вас надето? Ведь вы же знаете, что в гимназию надо ходить одетым по форме? – спокойно и с маленьким оттенком брезгливости обратился отец.
    – А почему же я не могу надеть красной рубашки? – довольно развязно спросил гимназист.
    Свита его восторженно насторожилась. И он сам, и его сопровождавшие были, конечно, убеждены, что директор сейчас же начнет говорить о недопустимости красною цвета как революционного и т. д. в этом роде и что вот тут-то они и поговорят. Но директор повернул дело по-своему. Он знал, что благодаря времени и всей сложившейся в средней школе конъюнктуре из этой рубашки может разрастись целая история, которая может взволновать гимназию, а ближайшим образом попоить самого виновника.
    – Ах, вы же, взрослый и сознательный юноша, не понимаете, почему ученику гимназии не подобает надевать красную рубашку? – сурово и несколько повысив голос произнес отец. – Так я вам объясню. Дело в том, что красная рубашка являлась всегда форменной одеждой палача: красная для того, чтобы на ней не были заметны капли крови казнимого! Поняли вы теперь, насколько она на вас неуместна? Отправляйтесь домой и переоденьтесь, – закончил отец, уходя в свой служебный кабинет. – Я убежден, что вы поняли.
     Возражений не последовало, ожидавшегося диспута не состоялось, инцидент был погашен в самом зародыше»***.
     Не многое из «сочувствующих» революции старшеклассников отваживались на подобный поступок. Максимум, что они себе позволяли, – это русские рубашки-косоворотки, подпоясанные бечевкой, которые осенью и зимой носили под куртками. Когда воспитанники тайком отправлялись на демонстрации и неспокойном 1905 году, они крепили красные банты к кокардам фуражек...

*Цит. по: Горный С. Всякое бывало. Берлин, 1927 г.
**Маршак С. Я. В начале жизни (страницы воспоминаний). М. Сов. Писатель, 1961. 63.
***Кривич В. Иннокентий Анненский по семейным воспоминаниям и рукописным материалам. В кн.: Литературная мысль Альманах III. Л.: Мысль, 1925. С. 223.

Из книги: О. Хорошилова. Костюм и мода Российской империи. Эпоха Николая II. М.: Этерна, 2012. С. 225–231.